В истории исследования киевской Кирилловской церкви— фамильной усыпальницы князей Ольговичей, основанной в ХІІ столетии, одной из не разрешенных окончательно проблем оста-ется проблема определения имени ее основателя. Нами собрано достаточно фактического материала, подтверждающего фунда-торство Кирилловского храма киевским князем Всеволодом Оль-говичем [Марголіна2001, с. 33–145]. Тем не менее дальнейшее изучение этого таинственного памятника предоставляет новые интересные исторические источники, которые становятся весомым фактами в разрешении спора [Асеев1950, с. 122;  Высоцкий1985, с. 84;Максимович1877, с. 171; Советов1914, с. 253, Pevna 1995, p. 53 и др.] об основателе Кирилловского собора.

Не вызывает сомнения, что название любого храма связа-но со вкусами, желаниями, требованиями его заказчика. Прак-тически доказано, что святой Кирилл Александрийский, в честь кото-рого назван Кирилловский собор, был духовным патроном кня-зя Всеволода Ольговича. Учитывая тот факт, что ни до, ни пос-ле Всеволода Ольговича этого тезоименита не имел никто из известных в Киевской Руси князей, возникает необходимость проследить, какими путями культ святого Кирилла Александрийского проникает на Киевскую Русь, а также выяснить, что способствовало рас-пространению этого культа. Широкое почитание культа святого Кирилла и его парного святого Афанасия Александрийских связано с князем Всеволодом Ольговичем, а вернее с его отцом Олегом Святославичем(“Гориславичем”). Некоторые факты биографии последнего дают возможность сделать предположения относи-тельно путей проникновения культа святого Кирилла и его парного святого Афанасия Александрийских на Киевскую Русь.

Из  исторических  источников известно,  что  князь  Олег (христианское  имя  Михаил)  родился  приблизительно  в 1055 году [Рапов1977, c. 100]. В1073 г. получил от отца Рос-товскую  землю,  потом  стал  княжить  в  Чернигове.  В  апреле 1078 года  убежал  от  своего  неприятеля,  князя  Всеволода,  в Тмутаракань [Літопис  Русский  за  Іпатським  списком1989, с. 121]. Там он попал в плен к хазарам, которые отвезли его в 93 Константинополь. Четыре года князь Олег находился в Визан-тии, два из них прожил на большом острове Родосе, близ Мало-азийского побережья. В знаменитом произведении “Путешест-вие святого Даниила по Святой Земле в начале ХІІ ст.” отме-чается: “Род— остров большой и богатый всем весьми. И в том острове был Олег, князь русский два года и две зимы” [Путе-шествие  игумена  Даниила… 1864, с. 7]. Исследователь М.П. Погодин отмечает, что “Даниил Русский паломник”, встретил Олега Святославича на острове Родосе[Погодин1872, с. 405].

В изгнании Олег женился на знатной гречанке Теофании (Феофании) Музалон(Музалонисса), происходившей из знат-ной просвещенной семьи[Янин1987, с. 171]. Один из ее близ-ких родственников, ритор Музалон, по распоряжению патриар-ха Николая ІІІ возглавлял светскую школу в Константинополе [Удальцова1989, с. 393]. Феофано была родственницей самого патриарха.  Бесспорно,  что  такая  семья  имела  в  доме  много книг, икон, таблиц с изображением святых. Вполне вероятно, что среди домашних икон, были изображения святого Кирилла Алек-сандрийского, культ которого был чрезвычайно распространен в Византии, и особенно на о. Родосе. Известно, что святой Кирилл не раз бывал на о. Родосе(“По благодати и человеколю-бию Христа, Спасителя всех нас, мы переплыли великое и ши-рокое море, при ветрах легких и тихих достигли Родоса...” — послание  святого  Кирилла) [Ляшенко1913, с. 211].  Вполне возможно, что среди приданого Феофании были иконы, книги, таблетки связанные с житием святого Кирилла и Афанасия, которые она взяла с собою, отправляясь с супругом в Тмутаракань в 1083 году[ПСРЛ1998, стб. 143]. Учитывая факт того, что Фео-фания была родственницей патриарха, в далекое путешествие она, возможно, получила вместе с благословением и частицы мощей святого Кирилла и Афанасия.

Традиционным было и то, что византийские архипастыри и штат их переводчиков и служителей привозили с собою не только книги и иконы, но и вводили церковные ритуалы и эле-менты светского этикета, протежировали греческим художни-1 Вероятнее всего речь может идти не о личной встрече, а о сведениях касательно пребывания Олега на о. Родос, поскольку Олег в1083 г. возвращается в Тмутаракань (умер01.VIII.1115 г.  в Чернигове [ПСРЛ, т. VII, с. 24]).
кам-иконописцам  и  ремесленникам,  которые  расписывали древнерусские храмы, то есть становились носителями грече-ской культуры. Несомненно, что такую же миссию, возвратив-шись из Византии, выполнил и князь Олег со своей высокооб-разованной женой Феофанией Музалон.

Пребывание в Византии отразилось и на выборе церковно-го имени для новорожденного сына князя— Всеволода Ольго-вича. Его окрестили в честь святого Кирилла Александрийского, чьеимя редко употребляли в Киевской Руси. Известно, что на выбор христианского  имени  не  всегда  влияли  священники,  осу-ществлявшие обряд крещения. Князья нередко самостоятельно избирали себе духовного патрона, и этот выбор, в первую оче-редь, отвечал тогдашним политическим требованиям. Обычай избирать  крестильное  имя  своих  политических  друзей,  или крестных, или популярных в то время святых был распрост-ранен еще во времена князя Владимира. Этот обычай не утра-тил своей актуальности и в ХІІ ст. С большой достоверностью можно считать, что на выбор христианского имени для Всеволода повлияли его родители —  князь Олег и Феофания Музалон.

Итак, автор предполагает возможные пути проникновения культа святых Кирилла и Афанасия Александрийских на Киевскую Русь, а также происхождение христианского имени Все-волода  Ольговича,  основателя  Кирилловского  монастыря  и храма. Высказанное предположение станет более весомым, если провести  сопоставления  археологической  находки— печати византийской  патрицианки  Теофании (Феофании)  Музалон (сохраняется в Эрмитаже) и фресковой композиции киевской Кирилловской церкви. На  лицевой  стороне  печати  Феофании  изображены  две нимбированные фигуры, с руками, молельно воздетыми к изо-бражению, написанному вверху, по вертикальной оси круга. На южной  стене  среднего  трансепта  Кирилловской  церкви,  над ктиторской  композицией,  можно  увидеть  фресковую  компо-зицию ХІІ ст.

аналогичную вышеописанному изображению на печати Феофано. Удивительная идентичность, на которую до сих пор ни один из исследователей не обратил внимания, мо-жет свидетельствовать о бесспорной логической связи между печатью  и  фресковой  композицией.  Вещественная  идентич - ность  выстраивает  своеобразную  логическую  цепочку  между хозяйкой печати и заказчиком росписей Кирилловской церкви.

А  то,  что  вышеупомянутое  изображение  расположено  непос-редственно  над  ктиторской  композицией,  устанавливает  бес-спорную связь между ктитором и содержанием верхнего фре-скового изображения. Нам доподлинно известно, что хозяйкой печати была архонтисса Феофания Музалон— мать Всеволода Ольговича. Если основателем Кирилловского храма, а и соот-ветственно и заказчиком росписей был ее сын князь Всеволод, вполне  уместным  воспринимается  его  желание  увековечить сюжет, изображенный на печати Феофано в росписях фамиль-ного храма, подчеркнув тем самим свою сопричастность к знат-ному византийскому роду.

Выясняя причины названия собора в честь святого Кирилла Алек-сандрийского, а также определения имени основателя собора, опираясь  на  фактологические,  археологические,  художест-венные исторические  источники  можно  утверждать,  что святой Кирилл Алек-сандрийский  был  христианским  патроном  князя  Всеволода. Культ святого Кирилла и его парного святого Афанасия был связан с семьей Всеволода: отцом— Олегом Святославичем и его женой, византийской  патрицианкой  Феофанией  Музалониссой.  По-читание этих культов связано с деятельностью потомков Олега и Феофании, а именно с их сыном Всеволодом Ольговичем, ко-торый посредством создания Кирилловской церкви стал актив-ным распространителем культа святого Кирилла и Афанасия, а затем и их учения в Киевской Руси.